– Сергей Вольфгангович, Вы известный российский художник, писатель, общественный деятель и даже кандидат в мастера спорта по боксу. Кем Вы сами себя считаете в первую очередь?
– Прежде всего, я художник, это моя основная профессия, мое основное дело. Я ученик нашей великой художницы Татьяны Мавриной. Пишу в стиле примитивизм. При этом моя профессия дает мне много свободного времени, потому как писать все время картины невозможно.
– А чем заняты в свободное от творчества время?
– Когда не занят творчеством, занимаюсь общественной работой, писанием научных трудов, книг. К счастью, наше государство оценило мой вклад в искусство и присвоило мне звание академика, поэтому я могу позволить себе не бегать за куском хлеба и, помимо живописи, посвящать себя другим видам деятельности.
Прежде всего, я художник, это моя основная профессия, мое основное дело.
– Что важно в работе художника – творческий порыв, вдохновение, профессионализм?
– Для творчества расписание и график не создашь. Художникам проще в этом смысле, чем поэтам. Потому что, если созрела концепция картины, во многом работаешь уже на профессионализме. Хотя, конечно, без вдохновения работать тяжело, поэтому лучше, когда оно есть.
– А что нужно сделать, чтобы Сергей Заграевский написал картину?
– Я не пишу по заказу. Я пейзажист. У нас самая сложная ситуация. Мы, пейзажисты, картину напишем, а дальше начинаем думать, что с ней делать. Бывает так, что весь мой дом заполнен картинами. Последнее время я пишу акварелью и сразу отправляю работы в Интернет. Иначе ужас! Все это стоит, пылится. К сожалению, такова участь пейзажистов.
– Что, на Ваш взгляд, Вы сделали наиболее выдающегося для искусства? Чем можете похвастаться?
– Я очень не люблю хвастаться. Я считаю не совсем этичным что-то о себе говорить. Сочтите это за партийную скромность (Улыбается – ред.).
– Кстати, напомните, пожалуйста, с какого года Вы член партии «Единая Россия»?
– Я стоял у самых истоков ее создания. Тогда закончился один период для нашей страны и начинался совсем другой, было непонятно, куда двигаться дальше. Стали думать: создавать какую-то новую партию или просто какое- то общественное движение. Когда появилась «Единая Россия», я был ответственным за культуру в Центральном координационном совете сторонников, потом мне предложили войти в состав политсовета Московского отделения, членом которого являюсь по сей день.
– Что Вас привлекает столько лет в партийной работе?
– Я сторонник государственного партийного подхода. «Единая Россия» – партия правящая, и меня, как деятеля искусства, ее программа устраивает.
Мое основное предложение – вернуться к отраслевой системе.
– Что, на Ваш взгляд, изменилось за 18 лет работы «Единой России»?
– За эти 18 лет партия стала, конечно, более мощной.
– А какие недостатки в работе партии Вы видите?
– Исчез былой энтузиазм. Помню, как раньше на партийных заседаниях порой разгорались очень жаркие дебаты. Сейчас этого нет. Надо бы мобилизоваться.
– Может, у Вас есть какие-то предложения, идеи по работе партии?
– Мое основное предложение – вернуться к отраслевой системе. Из года в год я везде повторяю, что должна быть работа партии во всех отраслях: в промышленности, сельском хозяйстве, культуре. У нас очень большая и мощная партия, и важно понимать, как правильно использовать эту мощь. Ведь есть политика, а есть текущая работа, и, я считаю, она должна вестись по отраслям.
– Как Вы думаете, нужно ли молодежь привлекать в партию, как это было раньше в советские времена?
– Я ценю нашу партию за то, что с молодежью она всегда умела работать и молодежную политику ведет правильно. И хотя говорят, что молодежь сегодня аполитична, не соглашусь! Они просто сейчас другие и хотят, чтобы им не мешали!
– В каких-то партийных проектах Вы участвуете?
– Моей электронной библиотеке по древнерусской архитектуре, которую я веду уже не один десяток лет, когда-то был присвоен статус партпроекта. Сейчас это снова просто мой проект, которым я продолжаю заниматься.
– Какой вопрос Вас, как деятеля искусств и члена партии, особенно волнует сегодня?
– Сейчас в Государственной Думе активно обсуждается законопроект о культуре. Есть много сложных вопросов, которые там надо прорабатывать. В нашей стране до сих пор культура регламентируется законом 1992 года. Поэтому вопрос о том, каким будет новый законопроект, меня особенно волнует. Сможем ли мы перейти к патерналистской модели управления, когда государство будет целенаправленно защищать права деятелей искусства? Или это будет просто очередная декларация. И, конечно, роль партии здесь очень важна.
– «Единая Россия» создавалась в начале 2000 года, когда только миновали непростые для нашей страны 90-е. Как Вы вспоминаете о том времени?
– 90-е годы – страшные годы для нашей страны. И не только из-за политических проблем, а потому что в умах людей что-то произошло. Непонятно было, что делать со страной и куда двигаться дальше. Вообще чудо, что страна просто сохранилась!
– А почему это произошло, по Вашему мнению?
– Я называю вещи своими именами. В стране тогда прошла гражданская война, мало того, что людей просто убивали в огромном количестве – все эти бандитские разборки, – вообще было непонятно, куда жаловаться и к кому обращаться за помощью. Конечно, все, что происходило в те годы с нашей страной, не могло исчезнуть бесследно – это отразилось на целом поколении.
Могу точно сказать, что наше поколение не пропадет ни при каких обстоятельствах.
– А что, на Ваш взгляд, то время дало нашей стране и гражданам?
– С одной стороны, тем, кому сегодня 50-70 лет, дало невероятную гибкость и умение приспосабливаться к любым трудностям в жизни. Могу точно сказать, что наше поколение не пропадет ни при каких обстоятельствах.
– Чем занимались в 90-е годы?
– Чем я только тогда не занимался, чтобы просто элементарно выжить. Поскольку я знаю несколько языков, в те времена я был очень востребован в компаниях, занимающихся экспортно-импортными операциями. Кто-то не щадил себя в котельных, кто-то ходил по улицам с протянутой рукой, а я занимался бизнесом. Но тут нужно четко понимать, что если в какой-то момент ты не остановишься, то твоя основная профессия просто уйдет от тебя. Поэтому очень важно не потерять себя в этой гонке на выживание!
– То есть, тогда Вы просто рисковали не вернуться в искусство?
– Именно! Затянуло бы. Как в той песне, помните: «Один и тот же сон мне повторяться стал, будто я от поезда отстал». Годы-то уходят.
– Можно сказать, что тогда это было испытанием для Вас?
– Да.
– Вы считаете себя сильным человеком?
– Скажу так: слабые не выживают. Я выжил. Многие из моих знакомых из того времени так и не выбрались. Спились, в психушку угодили или разъехались, что тоже, по моему убеждению, проявление слабости. Ведь уезжая в другую страну, ты фактически снижаешь свой социальный уровень, нужно все начинать заново. Получается, что в своей стране ты уже не готов жить, а значит, сдался.
– При Вашем большом количестве заслуг в сфере искусства что, как Вам кажется, не удалось реализовать?
– Мне еще многое не удалось. Если же говорить об искусстве, то пусть история разбирается, кто хороший художник, а кто плохой.
– Как Вы можете оценить состояние российской культуры сегодня?
– В культуре есть несколько отраслей, и каждую из них надо оценивать отдельно. Есть, допустим, вопрос охраны исторических памятников или вопрос библиотек, которые сейчас оказались в очень сложной ситуации, так как пришло время Интернета и исчезает социальный запрос на их посещение. Немаловажна также тема поддержки современных деятелей искусства. Скажу честно, эти вопросы не решены во всем мире. СССР умел их решать, но эта была как раз та патерналистская модель управления, которую сейчас многие ругают, но ведь именно в советскую эпоху рождались великие имена деятелей искусств!
– Вы хотите сказать, что советское время было лучше для развития культуры?
– Да, и пусть в меня бросают камни, но для культуры то время было лучше! Вот вы скажете, зачем нужны все эти союзы художников, писателей. Можно ведь и без них. А нет! Не получается. И во всем мире не получается!
Я горжусь, что я москвич!
– Если говорить о Москве, считаете ли Вы, как ее коренной житель, что облик первопрестольной изменился за последние годы?
– Да, конечно! С приходом Собянина облик Москвы изменился буквально в мелочах. Вспомните, какие страшные лифты, подъезды раньше были в домах. А сейчас чистота! Дороги расширились. Ведь какие раньше были заторы, даже в советское время. Кроме того, я, как человек, много занимавшийся градостроительством, могу сказать, что раньше в Москве не было достаточного административного ресурса, чтобы убрать промзоны. Сколько поколений руководителей пыталось убрать ЗИЛ, но только Сергею Семеновичу это удалось! Дышать сразу стало легче. Теперь в нашем городе не стыдно жить. Я горжусь, что я москвич!
– Как Вы оцениваете состояние памятников в Москве?
– Те, что не успели уничтожить, в очень хорошем состоянии.
– А есть какие-то минусы в обустройстве нашей столицы, на Ваш взгляд?
– Есть проблема Новой Москвы. Как мы помним, изначально планировалось, что туда переедет парламент, чего до сих пор, как известно, не произошло. Поэтому нужно понимать, что, если в ближайшее время не будет принято решение относительно статуса Новой Москвы, мы получим очередную очень большую окраину.
– Поговорим о Вас… В чем Вы лично для себя видите свое предназначение в жизни?
– Я уже все для себя сделал. У меня замечательное здоровье, замечательная семья, дети. У меня все хорошо. Поэтому теперь у меня есть время побеспокоиться о других людях, о своей стране.
Все, чем я занят, рассматриваю для себя как дело.
– Как проходит Ваш выходной день?
– У меня нет выходных. Все, чем я занят, рассматриваю для себя как дело. Даже элементарная прогулка по лесу в несколько километров для меня тоже важное занятие. Я к себе с определенного возраста начал относиться как к механизму, для того чтобы он меня не подвел.
– Я знаю, что Вы многодетный отец…
– Да, у меня четыре сына и две дочери. Старшему – 34, младшим близнецам 4. Только вот одна проблема, внуков мне пока никто из старших не дарит, приходится самому стараться. (Смеется – ред.)
– Кто-то из них пошел по вашим стопам, посвятил себя творчеству?
– Только дочь. Сейчас заканчивает Гнесинку. Поскольку человек она творческий, с ней было больше всего проблем в воспитании. Но сейчас все прекрасно. Она выросла замечательным и талантливым человеком.
– Ваши родители живы?
– Отец ушел в 2004 году, а мать, слава Богу, жива, здорова, ей 87 . Живет в Германии, они с отцом уехали туда еще в начале 90-х. Но я их понимаю, на тот момент, когда начался развал страны, им было по 60 лет – вписаться в ту новую жизнь было очень трудно. Мама быстро адаптировалась, а отец так и не смог. Любил очень мать, вот и поехал за ней. А в 71 год его не стало. Я считаю, что причиной его раннего ухода из жизни стал именно этот переезд. Он был выдающийся архитектор, реставратор и культуролог, но за рубежом, к сожалению, так и не нашел себя.
– У Вас фамилия матери ведь, а не отца. Почему так?
– Давайте понимать, что в советское время все было сложно. Мать – еврейка, отец – немец. Нынешнему поколению этого, наверное, сегодня не понять. Когда я учился в институте, был отличником и вел комсомольскую работу, у меня возникла одна не очень приятная ситуация. Однажды секретарь комсомола говорит мне: «Твою фотографию хотят повесить на городскую доску почета. Только тебе надо отчество поменять, иди в ЗАГС меняй».
– И что, Вы пошли менять?
– Если бы я пошел, я бы перестал сам себя уважать. Но ту историю я запомнил на всю жизнь.
Я по жизни очень счастливый человек!
– Жалеете о чем-нибудь в жизни?
– Нет.
– Вы счастливый человек?
– Да, я по жизни очень счастливый человек! Заметьте, говорю об этом осознанно и осмысленно! Для меня самое главное – здоровье. Если оно есть, будет все. Потому что с годами уважение в любом случае нарабатываешь, а здоровья может и не быть! Слава Богу, здоровье у меня в порядке, а значит, все будет хорошо!
Метки: "Единая Россия", Сергей Заграевский
